Постоянная ссылка: https://up74.ru/articles/kultura/106765/
В преддверии 2019 года, который в России объявлен Годом театра, «ЮП» продолжает рубрику «Актеры». На этот раз ее героем стал актер челябинской драмы, заслуженный артист России Николай Геннадьевич Ларионов.
Одна из завзятых челябинских театралов как-то призналась, что «влюблена в голос Николая Ларионова» и уже много лет ходит в челябинскую драму лишь для того, чтобы услышать его: «Это редчайший тембр! Низкий, бархатный, благородный, интеллигентный, если хотите».
Именно такой голос и прозвучал на другом конце провода:
— Встретимся в полдень театре. Там я как раз и пообедаю. Знаете ли, люблю обедать в театре: чувствую себя совсем как дома…
Самолетик с войны
Родился будущий актер за два года до начала войны в Уфе, в Дёме, который тогда еще был поселком. Мама работала военврачом в госпитале, папа был на фронте.
Запомнил, как его дедушка, инструктор военного училища, приехал как-то в дом на побывку. Провожать его на вокзал шли всей родней, а он вел маленького Колю за руку. И вдруг малыш увидел летящий высоко в небе самолет. Тот показался ему таким маленьким, словно игрушечным. И тогда он попросил: «Деда, привези мне с войны такой же самолетик».
К безмерной радости всей семьи, дед вернулся с войны. Но без самолетика…
А после войны начались сплошные переезды: Ростов, где Николай пошел в первый класс. Затем, после возвращения отца из армии, перебрались в Закарпатье, в городок Берегово. Рядом был городок Мукачево, где размещался военный аэродром. И взлетавшие там самолеты все время держали курс на их городок, пролетая низко над головами ошалевших пацанов. Это были МиГ-15, те самые первые советские реактивные истребители. С той поры он заболел самолетами. Мечтал стать летчиком, в школе увлекался авиамоделизмом, планеры строил с ребятами. К тому времени у него уже появились братик и две сестренки.
Окончил семилетку, надо было где-то учиться. В Уфе оставались бабушка и родная тетя, окончившая, кстати, авиационный институт. Поскольку мечта летать его не оставляла, он решил вернуться в Уфу и поступать в авиационный техникум, но не хватило баллов. Возвращаться было стыдно, да и семья все-таки большая, зачем там лишний рот…
Бродил по Уфе и вдруг увидел объявление: в строительно-коммунальном техникуме недобор. Попал на отделение «Водоснабжение».
В техникуме была замечательный преподаватель литературы. Видимо, она что-то почувствовала в юноше, потому что именно его одного из первых привлекла в свой драмкружок. Да и у него самого вдруг откуда ни возьмись пробудился интерес к сцене.
Что уж ставили, забылось, но точно не классику, потому что в память врезалось, как карикатурно ковылял на коньках по сцене.
Потом был народный театр в Доме учителя, где они ставили пьесы о войне. Однажды их пригласили сыграть на сцене Уфимского драмтеатра, где когда-то дебютировал сам Шаляпин.
После окончания техникума отправился в Йошкар-Олу, где по распределению должен был отработать два года в тресте «Водоканал». В то же время участвовал в постановках местного народного театра, которым руководила Евгения Краснова.
Чудеса актерской биржи
Два года отработки пролетели. Тем же летом республиканский театр отправлялся на гастроли. Случилось так, что один из актеров покинул театр и на замену пригласили Николая. Дали сразу несколько ролей. Первой из них стала роль юноши Чунера из пьесы «Тайфун» китайского драматурга. Чтобы походить на своего героя, он специально гримировал раскосые глаза, черточки вытягивал вверх — китайский глаз, кажется, выглядел убедительно. По крайней мере, старшие коллеги отнеслись к его дебюту очень доброжелательно.
В это же время Евгения Краснова и ее муж, с которыми Николай очень подружился, собрались переезжать в другой театр и предложили: «Хочешь поехать с нами?»
Он согласился, и они отправились в Москву, где тогда была актерская биржа труда, куда стекались актеры со всего Советского Союза! Тут можно было встретить актеров всех мастей: матерых, начинающих и летунов, которые каждый год меняли театры. Приезжали сюда за «товаром» и режиссеры. Нередко можно было услышать торговый диалог: «Даешь мне звание — поеду в твой театр!» — «Даю!» — «Тогда поехали!»
На бирже судьба столкнула его с режиссером из Уссурийска. Николай выставил пожелание: хочу учиться! Выяснилось, что при театре как раз открывалась студия, где обучали движению, речи и всему, чем должен обладать актер. Так он оказался в Уссурийске. Но и здесь его перехватил режиссер из ТЮЗа Владивостока Игорь Лиозин, увидевший Николая в пьесе «Сержант милиции», где тот играл бандита по кличке Серый.
Именно Лиозин станет его первым «театральным отцом». Вместе с собой увез Николай во Владивосток и супругу (ныне актриса челябинской драмы Фаина Ильинична Охотникова). И снова он продолжал учиться. Ребята уже закончили один курс, но он догнал их, сдав экстерном все экзамены. При этом играл в театре, где и отрабатывал актерское мастерство.
Во Владивостоке проработал до 1966 года. Но что-то вдруг потянуло его на материк. А тут еще и письмо пришло от Михаила Кондратьева из Уфы, в котором тот признавался, что ищет молодых талантливых актеров.
Герой-простак
Разговор с Лиозиным был печальным. Огорчившись решением Николая сменить театр, он не мог найти нужных аргументов, чтобы задержать его. А потом вдруг его осенило: «А ты слышал, что в Уфе будет землетрясение?» Но и эта шутка не остановила Николая, и он отправился в Уфу, где молодой режиссер Вадим Радун поставил с ним спектакль «Четыре креста на солнце».
Со спектаклем они и приехали в Челябинск в 1967 году. Но перед этим им сказали, что их хочет посмотреть начальство. В гостинице ждали тогдашние директор и главный режиссер челябинской драмы. Прямо в номере для них была сыграна сцена из «Четырех крестов». Актеров тут же приняли.
В театре их встретили очень благожелательно. В те годы Челябинский драматический театр был в десятке лучших в стране. Среди многих тогдашних мэтров Николаю особенно близок был Владимир Яковлевич Коноплянский — актер от бога и совершенно замечательный человек.
С тех пор Ларионовым сыграно более ста ролей.
К какому образу больше тяготел? Герой-простак — так про себя он определил свое амплуа. А близки ему всегда были герои Константина Симонова — в пьесах «Парень из нашего города», «Русские люди».
Много работал на челябинском телевидении, где тогда были великолепные режиссеры: Вячеслав Бокарев, Куприян Лебедев, Леонид Пивер. Там шли художественные программы, телеспектакли играли, причем вживую. Довелось ему даже сняться и в кино — вместе с Леонардом Варфоломеевым в фильме «Меня ждут на земле»
И всегда с ним была гитара — вторая после театра любовь. Под нее он до сих пор любит петь песни военных лет.
Театр без драмоделов
— Классический театр неприкасаем? Или все же возможны эксперименты? Какой, например, сотворил один столичный режиссер, поставивший чеховских «Трех сестер». Прицепил главных героинь к гигантскому пропеллеру над сценой, с которого они кричали: «В Москву! В Москву!»
— Сегодняшних драматургов я называю драмоделами. Как так можно? Берут гоголевскую «Шинель», а сами выкладывают свою версию! А Чехов? Он же до конца не разгадан, это нераспаханное поле! Зачем же его портить собственными домыслами и сомнительными соусами?
Я все-таки консерватор. Настоящий театр — это хорошая пьеса, хороший режиссер и хорошая игра актеров.
— А актеры за последние полвека изменились? Они стали играть хуже или лучше?
— И да, и нет. Подготовка молодых артистов очень плохая, они не умеют даже разговаривать на сцене. И играют небрежнее как-то. К сожалению, сегодня все меньше классики, Горького почти не ставят. А ведь именно на классике молодые актеры учатся и набирают опыт. И вот результат: нынешние актеры психологические драмы играть не умеют!
Курьезные истории? Да их множество происходило! Однажды с Сергеем Акимовым играли «Любовь Яровую». По сюжету я должен был вырывать у его героя папиросу изо рта. Но на этот раз папиросу прихватил вместе с усом да и оторвал его! Ус-то я, конечно, сразу спрятал. А Сергей понять ничего не может, но на всякий случай от зала отвернулся. По счастью, зритель ничего не понял. В этой же пьесе случился еще один забавный эпизод. По сюжету мой матрос Кошкин разоблачает героя Варфоломеева и выводит расстреливать за кулисы, где для зрителя он превращается в тень. И когда я стреляю, тень падает. В моих руках — стартовый пистолет, который дает одну осечку, другую… Расстрел затягивается. И тогда Леонард громко кричит за сценой: «Пу-у-у-х!!» И падает. Это было дико смешно. Смеялся, конечно, и зал.
— Что любите вне театра?
— Мое хобби — это машина. Люблю ремонтировать часики, радиотехнику. Эта любовь осталась еще с юности, когда сам собирал приемники и даже телевизоры.
— Что не принимаете в людях?
— Ложь, фальшь. Но предательство — это самое страшное. У меня были случаи, и я знаю, что это…
— Случись так, что сейчас в гримерную зашел бы 20-летний Николай Ларионов, что бы вы посоветовали ему?
— Проживи жизнь так же, как я ее прожил!
— И все?
— И все!
