Генрих Ибсен написал «Дикую утку» сто двадцать с лишним лет назад. И питерский режиссёр Денис Хуснияров (главный режиссёр Театра на Васильевском) не поменял в ней ни слова. Это не сразу понимаешь, потому что диалоги происходят в пустоте: из декораций — мутно-зелёные ширмы, которые то опускаются, то поднимаются, создавая многослойность и скрытность пространства, и предельно минималистичная деревянная мебель тех же тонов. Нет ни времени, ни исторической эпохи, ни страны — есть история, которая происходила и пятьсот, и сто лет назад, и сейчас происходит с дословной точностью. Не зря «Дикая утка» заслуженно считается одной из сотни величайших пьес всех времён.
Поначалу нет даже действия, потому что завязка сюжета лежит в прошлом, герои в диалогах воссоздают события. И мы понимаем, что один богатый человек — коммерсант Верле (актёр Алексей Мартынов) лет пятнадцать назад добился благосклонности своей экономки Гины (актриса Лариса Меженная) и, когда та забеременела, выдал её замуж за положительного молодого человека Ялмара (актёр Денис Кирш). При этом дал молодожёну денег на открытие фотоателье и всячески благоприятствовал. Родилась у молодых дочка Хедвиг (актриса Анастасия Павлова), и все было хорошо, местами даже приторно хорошо, пока в дом своего папочки-коммерсанта не явился — спустя примерно те же пятнадцать лет — его сын Грегерс (Дмитрий Олейников), который почтения к родителю по ряду причин не испытывает никакого. Сложив два и два, этот отпрыск ловко реконструирует ход событий и преисполняется яростным желанием открыть правду этим уже немолодым супругам, тем более что упомянутый муж — друг его детства. Да и папочке уж очень хочется отомстить за его в целом не целомудренный образ жизни.
Это завязка. Правдоруб Грегерс руководствуется великими максимами о честности, духовной борьбе, преодолении внутренних заблуждений, счастье, решимости и всё такое. Удивительно, как актеры органично произносят выспренный, неудобный ибсеновский текст со всеми высоченными категориями, да так, что диалоги буквально льются, не смущая и не отвлекая несовременной риторикой.
У него всё получится, у нашего честного мальчика. «Ты счастлив? Да это всего лишь следствие отравы! Ты увяз в тине!» — говорит он. Давай, мол, руби эту паутину лжи и молчания, найди в себе силы. Жить надо честно, открыто, давай! «Горячкой честности» назовёт эту одержимость один героев — доктор Реллинг (Владислав Коченда). Послушайте, а разве не с этими категориями играют герои в «Идеальных незнакомцах», когда ставят телефоны на громкую связь?
Тем временем носитель ходульных истин вовлекает безмятежное семейство в воронку правды и признаний, мир рушится. Летят по сцене деревянные зелёные стулья — единственный признак какого-то домашнего порядка — и это отдаётся физической болью.
Все закончится плохо. Пьеса Ибсена — классика, поэтому это не спойлер. Четырнадцатилетняя Хедвиг — та самая дочь, в круглых синих очках, как у крота из мультика, почти слепая — вдруг обнаружит, что её любимый папочка не в силах её видеть. Необъяснимо. Она же не понимает, что становится для него живым воплощением страшного обмана, мутного, вязкого, как болотная тина. Когда через час-десять от начала спектакля на сцене появится револьвер, а потом и охотничье ружье, всё станет предсказуемо даже для тех, кто Ибсена не читал.
«Заберите у среднего человека житейскую ложь — и тем самым вы заберёте у него счастье», — скажет носитель здравого цинизма доктор Реллинг, и это захочется записать.
Описанный круг проблем, поверьте, лишь часть многослойной ибсеновской драмы, и режиссёр Денис Хуснияров предельно внимательно, с погружением и психоанализом разрабатывает каждый из слоев: манипуляции, мечты, долг, молчание, преданность, прощение...
Все ширмы поднимутся высоко, и на сцене останется только хлипкая стена с разбитыми стёклами. Это чердак, на котором живет спасённая от охотников раненая дикая утка. Мы её видим — это вторая девочка, её зеркальная копия. Они танцуют синхронно под музыку. Некоторое время танцуют.
Про музыку питерского композитора Виталия Истомина, с которым режиссёр Денис Хуснияров сделал два десятка спектаклей, надо сказать особо. Если всё действо принять за организм, то музыка — как кровь в сосудах. Её не слышишь, она внутри текста, внутри пауз, растворена в событиях, она насквозь — не понимаешь, когда началась и когда закончилась. Он чертов гений, правда. Вы помните музыку в «Чернобыле», снятом HBO? Вот тут так же.
Публика горячо откликалась на действие на сцене, узнавая свои мизансцены, свои безответные вопросы и поиски смысла. К финалу это поле между сценой и залом налилось плотностью: зал был вовлечен в ибсеновскую драму так, как будто зрители проживали каждый своё.
Режиссёр Денис Хуснияров после премьеры поблагодарил труппу: «Вы герои. Вы сделали невозможное. Каждый из вас». Оказалось, что из-за болезни режиссёра (да, коварный коронавирус) у актеров и постановщиков оставалось всего десять дней на репетиции.
После спектакля Денис Хуснияров ответил на вопросы корреспондента «Первого областного».
— Денис, почему вы решили поставить произведение Генриха Ибсена? Почему сейчас?
— Потому что это великая драматургия. Чем глубже и масштабнее тексты, над которыми ты работаешь, тем больше работы ты производишь над самим собой. И таким образом вовлекаешь весь свой творческий коллектив в этот процесс. Это уже дело благородное. А кроме того, есть надежда, что вовлечёшь в эту работу и кого-то из зала. В первую очередь я бы говорил о воспитании внутренней культуры человека.
— Тяжелый текст. ХIX век. Как вы сделали, что в XXI веке он откликается внутри зрителя? Вы же не поменяли ни слова.
— Ни одного. Да, речь другая, у нее другой строй и риторика. Но это великий текст, в котором зашифровано множество смыслов и тем. Одна из самых важных, на мой взгляд, — тема душевной незрелости. Неумение отвечать за тех, кто рядом. Неумение совершить поступок. Неумение принимать гармоничное решение. Слепота. Это неустаревающие вещи, вечные.
— Так же, как спор между правдой и ложью.
— Конечно. Мы видим, как правда уничтожает всё вокруг. Да, мы остались честны друг перед другом. Но с какой целью? И какой ценой? Очень сложный материал.
— Нарочно аскетичные декорации, предельно минималистичные — почему?
— Мы сознательно уходили от всего бытового. Можно было поставить шкаф, диван, реконструировать замшелую обстановку того времени. Но мы решили, что откажемся от всего этого, чтобы сыграть в пространстве безвременья. Чтобы не заслонять суть, сосредоточиться на смыслах и на темах. Это же история и про нас.
— Расскажите про композитора, который написал музыку к спектаклю.
— Это Виталий Истомин. Мы всегда ставим вместе. И «Шинель», и «Пять вечеров», которые идут здесь в Челябинске, — тоже его работа. Знаете, как он работает? Он пишет не треки, а музыкальную структуру спектакля. Он сидит на репетициях и внедряется в ритм, в драматургию действия.
— У вас было всего десять дней на репетиции.
— День премьеры переносить нельзя. Мы успели почитать пьесу за столом, разбирая подробно всё по смыслам. Далее предстоял репетиционный период в классе, и только потом на сцене, чтобы обживать отрепетированное в сценографии. В случае с «Дикой уткой» второй этап просто исчез. Его не было. Мы из-за стола сразу вышли на сцену. Мы начали первого декабря. У нас было всего десять дней. Это невероятное что-то. И Виталий Истомин тут просто ночевал в зале, они музыку сводили ночами, не уходили домой.
— Показалось, что вам как режиссеру нравятся семейные истории, вы часто выбираете для постановки пьесы, где сюжет строится вокруг отношений внутри пары.
— Да. Я тоже это заметил. Поверьте, это не нарочно. Я с удивлением обнаружил, что практически всё, что я ставил, содержит эту тему: внутрисемейная трещина, разлад, непонимание близких людей... Анализируя этот факт, я пришёл к выводу, что вероятно, есть некие внутренние вопросы, мои собственные, на которые я пока не нашёл ответов. Но именно так я на них и отвечаю, в творческих поисках.
— Вам удалось найти формулу? Рецепт?
— Я надеюсь, что никогда не найду. А зачем? Главное — задать вопрос. Ответ не нужен. Поверьте, если человек в зале тоже задаст себе вопрос, значит, мы сделали уже большое дело...
